Лети, светлячок [litres] - Кристин Ханна

class="p1">А кроме них, у меня никого не было – вплоть до 1974 года, когда я переехала в дом, который бабушка с дедушкой купили, чтобы вложить средства. Он стоял на крохотной улочке вдали от всего на свете. Знала ли я, въезжая вместе с обдолбанной матерью в дом-развалюху, что мир для меня навсегда изменится? Нет. Но, познакомившись с Кейтлин Скарлетт Маларки, я поверила в себя, потому что она в меня верила.

Вы, наверное, недоумеваете – почему я начинаю мемуары с рассказа о подруге? Возможно, вы решите, что я лесбиянка, или раздавлена горем, или просто не понимаю, в чем суть мемуаров.

Я начинаю именно так, потому что эта история на самом деле не обо мне – она о дружбе. Когда-то – не так уж и давно – у меня было собственное телешоу, «Разговоры о своем». Я ушла из шоу, когда рак одержал над Кейти верх.

Уйти с телешоу, никого не предупредив, – поступок ужасный. На работу мне теперь не устроиться.

Но был ли у меня выбор?

Кейти столько мне подарила, а в ответ я дала ей совсем мало. Пришла моя очередь ей помогать.

Когда она покинула нас, сперва я думала, что и сама не выживу, что сердце просто-напросто остановится, а воздух прекратит поступать в легкие.

Люди вовсе не стремятся тебя спасать. Если у тебя умер муж, ребенок или кто-то из родителей, они, разумеется, окружают тебя заботой, однако когда ты потерял лучшую подругу – тут дело иное. С этой утратой справляйся сам.

– Талли?

Я подняла голову. Сколько, интересно, я так просидела?

– Что? – рассеянно бросила я, перечитывая написанное.

– Я на работу, – сказала Мара.

Оделась она во все черное, а с косметикой слегка перебрала. Она бариста в кофейне на Пайонир-сквер и говорит, что у них такая форма одежды.

Я взглянула на часы:

– Сейчас полвосьмого.

– Я в ночную смену сегодня. Я же тебе говорила.

Разве? Неужто она и впрямь мне об этом говорила? Мара устроилась на эту работу всего неделю назад.

Может, надо где-то записать себе ее график? Настоящая мать наверняка так и поступила бы. В последнее время Мара часто не бывала дома – где-то пропадала со старыми школьными подружками.

– Тогда после смены такси возьми. Деньги нужны?

Она улыбнулась.

– Нет, спасибо. Как там твоя книга продвигается?

– Спасибо, отлично.

Мара подошла ко мне и поцеловала. Когда дверь за ней закрылась, я вернулась к работе.

Глава шестнадцатая

Остаток лета я всерьез корпела над книгой. В моих мемуарах, в отличие от большинства остальных, история начиналась не с детства, а с карьеры. Я рассказывала о том, как мы с Джонни и Кейт трудились в KVTS, затем перешла к Нью-Йорку. История о том, как амбиции двигали меня вперед, придавала мне сил и напоминала, что я всего способна добиться, главное – захотеть. Свободное время я проводила с Марой. Мы с ней, словно лучшие подружки, ходили в кино, гуляли по центру и покупали мелочи, которые пригодятся ей для учебы в университете. Мара совсем пришла в себя, и я перестала волноваться за нее.

А потом, в один жуткий день в конце августа 2008 года, все изменилось.

После обеда я заглянула в новую публичную библиотеку округа Кинг – просматривала там внушительную подборку газет и журналов со статьями о себе.

Я собиралась весь день там просидеть, но взглянула на солнце за широкими окнами и внезапно передумала. Хватит на сегодня работы. Я собрала записи, закрыла лэптоп, вышла на улицу и зашагала к Пайонир-сквер.

«Адское зелье» – маленькая модная кофейня, владельцы которой явно сэкономили на освещении. К аромату кофе примешивался запах благовоний и табака. За шаткими столами сидели подростки – пили кофе и тихо переговаривались. Современные законы о запрете курения на эту кофейню, похоже, не распространялись. Стены были оклеены концертными плакатами музыкальных групп, о которых я и не слышала. Похоже, я была тут единственная, кто одет не в черное.

За кассой стоял парень в узких черных джинсах и винтажной вельветовой жилетке поверх черной футболки. Мочки ушей оттягивали огромные черные кольца.

– Что закажете?

– А можно с Марой поговорить?

– С ке-ем?

– С Марой Райан. У нее сегодня смена.

– Ой, вы знаете, у нас тут Мара не работает.

– Как это?

– В смысле – как это?

– Мара Райан, – медленно проговорила я, – высокая брюнетка. Красивая. Работает у вас.

– У нас сроду красивые не работали.

– Вы новенький?

– Я тут уже полгода, считай, почти всю жизнь. Никакой Мары у нас нет. Латте вам сделать?

Значит, Мара все лето мне врала.

Я развернулась и вышла из темной клаустрофобичной кофейни. Взбешенная, я ворвалась в квартиру и позвала Мару, ответа не последовало.

Я взглянула на часы. Двенадцать минут третьего.

Я подошла к двери в ее комнату, повернула ручку и вошла.

Мара лежала в постели, а рядом – тот парень, Пэкстон. Оба голые.

Меня накрыло ледяной волной разочарования, и я заорала, чтобы он немедленно отвалил от моей крестницы.

Мара отпрянула, прижала к обнаженной груди подушку.

– Талли…

Развалившись на кровати, парень улыбался так, словно я ему была чем-то обязана.

– Жду в гостиной, – бросила я, – сейчас же. И оденьтесь.

Я вышла в гостиную и принялась ждать, но сперва приняла ксанакс, чтобы унять пляшущие нервы. Не в силах успокоиться, я металась из угла в угол, чувствуя, как постепенно подбирается паническая атака. Что я скажу Джонни?

«Положись на меня, Джонни».

В гостиную вошла Мара – руки сцеплены, губы превратились в тонкую линию, взгляд напряженный. И тонна косметики на лице: жирная подводка, темно-фиолетовая помада, бледный тональный крем. Внезапно до меня дошло, что Мара и тут врала. Никакая это не форменная одежда. Просто она одевается, как гот. Черные узкие джинсы, черная майка в сеточку поверх черного топа. Следом появился Пэкстон – черные джинсы и черные кеды. Он не шел, а, скорее, скользил. Торс обнаженный, и кожа даже не бледная, а голубоватая. На ключицах и горле вытатуирована какая-то замысловатая надпись.

– Это Пэкс. Помнишь его? – начала было Мара.

– Сядь! – рявкнула я.

Мара повиновалась.

Пэкс приблизился. Он и вправду был красив – взгляд, хоть и презрительный, полон печали, и в этом есть некая извращенная соблазнительность. Такой парень ни за что не запал бы на Мару. Как же я все проворонила? И с какой стати романтизировала их отношения? Мне полагалось защитить ее, а я облажалась.

– Ей восемнадцать. – Пэкстон уселся рядом с Марой. Значит, вот с какой стороны он решил зайти. – И я люблю ее, – тихо добавил он.

Мара посмотрела на него, и я осознала, насколько глубокие корни